О встрече с серой тенью

Я лежу на одеяле в своём убежище. Тишина обнимает меня, но где-то в доме раздаются шаги. Кто-то ходит, лапы тихо ступают, едва слышно. Уши мои шевелятся, глаза щурятся в полумраке. Дом темнеет, свет из окна гаснет, оставляя серые тени. Вдруг вижу её — серую кошку, Лиру, как зовут её люди. Она крадётся вдоль стены, гладкая, с глазами, что блестят, словно капли воды в ночи. Я поднимаю голову, пищу тихо, с лёгкой хрипотцой, любопытство тянет меня к ней.

Решаю подойти. Иду медленно, хвост чуть дрожит от предвкушения. Она сидит у наблюдательного поста, смотрит вниз, будто стережёт обрыв. Останавливаюсь в двух прыжках от неё, мурлыкаю громко, показывая дружелюбие. Она поворачивает голову, уши прижимаются, из горла доносится шипение, тихое, но острое, как ветер в щели. Не сдаюсь, делаю шаг ближе. Может, она хочет поиграть? Приседаю, лапы напрягаются, готовлюсь к прыжку.

Прыгаю вперёд, но не на неё, а рядом, словно зову побегать. Она рычит, негромко, будто ворчит на мелкую помеху. Хвост дёргается, глаза сужаются. Я отступаю, шевелю ушами, думаю, как её заинтересовать. Пробую снова — ложусь на бок, катаюсь, показывая пушистый живот. Это всегда выглядит весело, правда? Но кошка не впечатляется. Она шипит ещё раз, чуть громче, лапа взлетает, пытается ткнуть меня, хотя когти прячет. Я отскакиваю, мурлыкаю мягко, удивлённый такой холодностью.

Не унываю, крадусь вдоль стены, будто охотник. Прячусь за угол, выглядываю, вижу, как она сидит, всё ещё насторожённая. Взмахиваю хвостом, словно это игрушка, а потом бросаюсь вперёд, останавливаюсь в прыжке от неё. Она вскакивает, рычит, но тихо, словно боится разбудить кого-то. Лапа снова летит ко мне, без когтей, просто шлёпает воздух. Я уворачиваюсь, пищу с лёгким хрипом, надеясь, что она поймёт мою игру. Но нет, кошка смотрит на меня, будто я лишний шум в её тишине.

Пробую ещё раз. Ложусь на спину, лапы вверх, катаюсь, словно шарик, который мальчишка однажды уронил. Думаю, вдруг она захочет побороться? Она наклоняется, шипит, зубы мелькают, но не кусает. Рычание становится чуть глубже, однако всё ещё не громким, как далёкий гул. Я вскакиваю, прыгаю вбок, зову её побегать со мной. Кошка не выдерживает, разворачивается, хвост взлетает, как флаг. Она убегает вниз по спуску, оставляя меня одного у поста.

Стою, смотрю ей вслед. Сердце колотится от веселья, хотя игра не вышла. Трясу головой, удивлённый её сердитостью. Может, ей не нравятся гости? Или я слишком быстрый? Не знаю, но это забавно, даже если она ворчит. Подхожу к обрыву, гляжу вниз, вижу тени комнат, но не пытаюсь спуститься. Хвост дёргается, мысли кружатся, словно мухи над миской.

Возвращаюсь в убежище, шаги мои лёгкие, почти бесшумные. Ем немного сухой еды из миски, хрущу громче обычного, радуясь, как эхо разносится в тишине. Пью воду, слизываю капли с носа, довольный, что тут не надо хитрить лапой, как с той фиолетовой штукой. Ложусь на одеяло, сворачиваюсь в клубок. Кошка не хочет играть, но я не грущу. Завтра попробую ещё раз, вдруг она передумает. Дом шепчет свои тайны, а я засыпаю под этот шорох.